Сразу же включился в мирную жизнь, окончил Амвросиевский индустриальный техникум, потом вуз. Вся трудовая жизнь Мищенко связана с Амвросиевским ордена Ленина цементным комбинатом, а затем с «Донцементом», где он возглавлял конструкторское бюро.

Смолоду Мищенко увлекался спортом – играл в футбол, участвовал в различных соревнованиях. Он и сейчас остаётся отличным шахматистом. Кроме того, ветена Мищенко - большой любитель природы и страстный охотник. Вот и совсем недавно вместе с другими любителями охоты участвовал в таксации – подсчёте поголовья диких животных и птиц. И это, несмотря на весьма преклонный возраст: 4 мая, в канун Дня Победы, нашему земляку-ветерану исполнилось восемьдесят пять лет.

В год 70-летия с момента начала Великой Отечественной войны мы просто не могли не задать Фёдору Фёдоровичу вопрос: хорошо ли он помнит тот роковой день – 22 июня 1941 года?

- Как раз накануне начала войны я окончил семь классов и вместе с одноклассниками нанялся на работу, чтобы помочь семье. Мы помогали строить зернохранилище неподалёку от железной дороги, здание которого используется и по сей день. Самого сообщения о нападении фашистской Германии на Советский Союз мы не слышали. Об этом нам рассказали люди, которые шли со стороны железнодорожного вокзала, где был установлен репродуктор.

Чёрной атакой, которая навсегда врезалась в память, стал день, когда в наш город вошли немецкие оккупанты. Я вместе со сверстниками в то утро находился у зернохранилища. Наши войска уже отошли, а зерно подожгли, к тому же взорвали хлебозавод. Хлеб, правда, горел плохо, обуглился только нетолстый верхний слой зерна. Всё остальное люди бросились выгребать и нести домой. Участвовали в этом и мы, подростки. Не оставлять же зерно врагу! Да и самим надо было как-то жить в условиях надвигавшейся оккупации.

Впервые немцев мы увидели, когда они двигались на велосипедах по железнодорожной колее со стороны уже занятой ими станции Успенская.

- А как вы, Фёдор Фёдорович, попали на фронт?

- Практически сразу после освобождения Амвросиевки, в конце августа 1943 года. Нас, парней 1926 года рождения, на фронт ещё рано было отправлять. Однако то ли потери были слишком велики, то ли это была чья-то воля, но вместо того, чтобы нас отправить, как намечалось ранее, на разборку руин Сталинграда, отправили в действующую армию, оформив призыв через полевой военкомат. Уже спустя какой-то месяц, в конце двадцатых чисел сентября, нас бросили на фронт в Приазовье.

- Чем запомнился первый бой?

- Он до сих пор стоит у меня перед глазами, как будто бы я вновь и вновь просматриваю кадры документального фильма. Мы, неопытные новобранцы, шли цепью под вражеским огнём, а вдоль цепи проносились крики: «Банышу (прозвище одного из моих сверстников-земляков) глаз выбило!». Потом ещё крики – такого-то убили, такого-то ранило. Было страшно, жутко. Ведь мы все были земляки, знали друг друга с детских лет. А тут то один, то другой падал поражённый либо пулей, либо осколком.

В дыму и пальбе наконец-то завершился первый фронтовой день. Пользуясь темнотой, командиры пересчитали уцелевших, и поставили новую задачу – продолжать с утра наступление. На следующий день нам удалось ворваться в траншеи и отогнать немцев.

А потом начался ожесточённый обстрел. Осколок попал мне в ногу. Я пополз в тыл, чтобы там сделали перевязку, и в этот момент другую ногу прошила пуля из немецкого пулемёта. Дальнейшее уже как в тумане. Запомнились медсанбаты, госпитали, где я долго лечился, и мне даже присвоили инвалидность. Тем временем вышел приказ Верховного Главнокомандующего Сталина не отправлять на фронт юнцов 1926 года рождения. Меня не просто комиссовали, но и демобилизовали по возрасту. Получилось, что на фронт осенью сорок третьего я попал как бы добровольцем, досрочно.

- Как складывалась в дальнейшем ваша военная судьба?

- На следующий год пришёл срок призыва и для моего года. На этот раз после ускоренного обучения – за три месяца, я стал миномётчиком и отправился на батарею 120-миллиметровых миномётов наводчиком первого орудия. Бои тогда шли уже на территории Белоруссии, а потом и Польши.

- Что о них долго рассказывать? Вот взгляните сами! – И ветеран выложил передо мной целую пачку благодарностей от Верховного Главнокомандующего. В их числе - «За прорыв обороны на плацдарме на западном берегу реки Нарев», за взятие польского города Торунь, за крепость Модлин, за овладение городами Хойнице, Тухоль, Бютов, Берент, за взятие Балтийских портов Росток и Варнемюнде. Всего таких документов – десять.

- Какие боевые награды кроме благодарностей были присвоены вам за непосредственное участие в боях?

- Первую свою медаль – «За отвагу» - я получил после боёв за освобождение Варшавы. Было это в январе 1945 года. Затем, ещё до окончания боевых действий, мне присвоили медаль «За взятие Варшавы», а сразу после окончания боёв – «За победу над Германией». Был я к тому времени сержантом, дважды раненым, контуженым. Прекрасно помню номера своих боевых частей: сначала это был 52-й стрелковый полк, а затем 330-й стрелковый полк, где воевал миномётчиком. Потом стал командиром отделения связи.

- А как закончилась для вас Великая Отечественная война?

- В штурме Берлина участвовать не пришлось. Мы наступали севернее, вдоль побережья Балтийского моря. Неподалёку от Гамбурга мы впервые встретились с англичанами. Произошло это 4 мая 1945 года. Бои за столицу гитлеровского рейха к тому времени уже завершились, и мы вместе с союзниками от души отпраздновали тогда Победу над фашизмом. После этого, уже 6 мая, занялись обустройством блиндажей в три наката и оборудованием (на всякий случай) огневых позиций. А потом начались годы службы на территории Германии. Солдат и сержантов старших возрастов демобилизовали и отправили на родину, а мы, молодые, ещё несколько лет служили до 1951 года. В то время я находился в Дрездене. После контузии началось осложнение с ухом и меня срочно отправили в Берлин, где сделали сложную операцию.

- Что-нибудь запомнилось из времени службы в составе советских оккупационных войск в Германии?

- Вы знаете, сейчас я нередко провожу аналогии между тогдашними немецкими порядками и нашими нынешними. Скажем, в конце сороковых – начале пятидесятых годов немецкий рабочий в среднем получал 250 марок зарплаты ежемесячно. А директор завода - всего 280 марок. А у нас теперь разница между зарплатами рядовых рабочих и служащих и директором с главными бухгалтерами составляет десятки раз. К тому же в послевоенной Германии булка хлеба стоила 29 пфенингов. А сколько сейчас мы платим за буханку – мы, победители во Второй мировой войне…

Сам я в годы службы получал 150 марок. На эти деньги у немцев можно было выкупить карточку для приобретения цивильного костюма, что мы и делали. Кстати, в Германии была развита карточная система на продукты питания, на вещи и так далее. Снабжение по карточкам вполне устраивало рядовых немцев. Когда карточки собрались отменять, многие против этого возражали, поскольку боялись роста цен. Так что государственная система распределения материальных благ, если, конечно, они распределяются справедливо, а не разворовываются, дело неплохое.

- От имени наших читателей поздравляем вас, уважаемый Фёдор Фёдорович, с Днём Победы и желаем здоровья, долгих лет жизни и хорошего настроения.

- За поздравление, разумеется, спасибо. А вот что касается настроения, то оно, мягко говоря, у меня подпорчено. Дело в том, что на протяжении последних семи лет я веду позиционную борьбу с Амвросиевским отделением Пенсионного фонда, который под надуманными предлогами отказывается признавать меня участником боевых действий, несмотря на наличие у меня всех необходимых документов, а моё участие в боях подтверждено к тому же справкой из Подольского архива. Не даёт пока должных результатов и обращение в Амвросиевскую районную прокуратуру. С конца прошлого года оно лежит там без ответа. С учётом того, что по действующему законодательству пребывание в действующей армии приравнивалось в соотношении один год за три, из моего пенсионного стажа фактически украли около семи лет. Что, естественно, отразилось и на размерах пенсии, и на льготах.

Я часто перечитываю документ, подписанный Главнокомандующим Группой советских оккупационных войск в Германии генералом армии Чуйковым, который был выдан мне при демобилизации. В нём, в частности, говорится: «Теперь Родина ожидает от Вас честного и самоотверженного труда, направленного на обеспечение её дальнейшего расцвета и могущества. На заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, на транспорте и новостройках нашей Родины Вас радостно встретят наши советские люди, с любовью примут в свою трудовую семью, как друга и товарища.

Историческую победу в Отечественной войне закрепляйте образцовым трудом в народном хозяйстве, будьте передовиком всенародного социалистического соревнования. Неустанно боритесь за укрепление трудовой дисциплины, активно помогайте в организации военной работы среди населения. Желаю Вам успеха в Вашей большой и плодотворной работе на благо любимой советской Родины!»

Всю свою дальнейшую жизнь я старался строить в соответствии с пожеланиями, высказанными этим славным советским полководцем. Мог ли я представить, что со мной так обойдутся нынешние бюрократы! Причём многие из них любят порассуждать о недостатках советской власти и тоталитарном режиме. Тем, кто хорошо устроился при нынешнем режиме, наверное, смешно смотреть на нас, стариков, которые все свои силы и помыслы отдавали Родине, а не занимались набиванием собственных карманов. Понятие социальной справедливости, да и вообще человечности и уважения к людям, для них, по всей видимости, не существует. Как они любят говорить: у нас нынче не «совковые» порядки… И в то же время героями Украины, со всеми вытекающими последствиями, провозглашаются те, кто проливал кровь соотечественников и поддерживал фашистские порядки.

Беседовал Василий СЕМЁНОВ

По материалам: http://dkr.com.ua